Szamojlov, David Szamuilovics: Bolgyinói ősz (Болдинская осень in Hungarian)

Везде холера, всюду карантины,

И отпущенья вскорости не жди.

А перед ним пространные картины

И в скудных окнах долгие дожди.

Но почему-то сны его воздушны,

И словно в детстве - бормотанье, вздор.

И почему-то рифмы простодушны,

И мысль ему любая не в укор.

Какая мудрость в каждом сочлененье

Согласной с гласной! Есть ли в том корысть!

И кто придумал это сочиненье!

Какая это радость - перья грызть!

Быть, хоть ненадолго, с собой в согласье

И поражаться своему уму!

Кому б прочесть - Анисье иль Настасье?

Ей-богу, Пушкин, все равно кому!

И за полночь пиши, и спи за полдень,

И будь счастлив, и бормочи во сне!

Благодаренье богу - ты свободен -

В России, в Болдине, в карантине...

Amerre néz, kolera, vesztegzárak

és szabadulás nem nyílik sehol.

A falakon festmények csendje árad,

s az ablakokon bő eső dobol.

De lám - ki tudja mért -, az álma könnyed,

mint szendergő gyermeké, szép derű.

És lám, a rímek önmaguktól jönnek,

s amit leír, a szó nem keserű.

Mennyi bölcsesség egy kis szótagban,

ha mássalhangzó magánhangzót karol!

Mily önzetlen, tiszta, jó ez a munka!

Milyen boldogság, ha suhan a toll!

Rálelni, ha egy percre is, magadra,

s tudásodon büszkén lepődni meg!

Anyiszja hallja? Vagy Nasztaszja kapja?

Kinek szól? Puskin! Nem mindegy, kinek?

Éjfél után írsz, délután aludhatsz,

szuszogva szundítsz, boldog vagy, s szabad!

Igen, hála az egeknek, - szabad vagy,

Bolgyinóban, a vesztegzár alatt...