Nyekraszov, Nyikolaj Alekszejevics: A bor (Вино in Hungarian)

1

Не водись-ка на свете вина,
Тошен был бы мне свет.
И пожалуй - силен сатана! -
Натворил бы я бед.

Без вины меня барин посек,
Сам не знаю, что сталось со мной?
Я не то чтоб большой человек,
Да, вишь, дело - то было впервой.
Как подумаю, весь задрожу,
На душе все черней да черней.
Как теперь на людей погляжу?
Как приду к ненаглядной моей?
И я долго лежал на печи,
Все молчал, не отведывал щей;
Нашептал мне нечистый в ночи
Неразумных и буйных речей,
И наутро я сумрачен встал;
Помолиться хотел, да не мог,
Ни словечка ни с кем не сказал
И пошел, не крестясь, за порог.
Вдруг: "Не хочешь ли, братик, вина?" -
Мне вослед закричала сестра.
Целый штоф осушил я до дна
И в тот день не ходил со двора.

2

Не водись-ка на свете вина,
Тошен был бы мне свет.
И пожалуй - силен сатана!
Натворил бы я бед.

Зазнобила меня, молодца,
Степанида, соседская дочь,
Я посватал ее у отца -
И старик, да и девка не прочь.
Да, знать, старосте вплоть до земли
Поклонился другой молодец,
И с немилым ее повели
Мимо окон моих под венец.
Не из камня душа! Невтерпеж!
Расходилась, что буря, она,
Наточил я на старосту нож
И для смелости выпил вина.
Да попался Петруха, свой брат,
В кабаке: назвался угостить;
Даровому ленивый не рад -
Я остался полштофа распить.
А за первым - другой; в кураже
От души невзначай отлегло,
Позабыл я в тот день об ноже,
А наутро раздумье пришло...

3

Не водись-ка на свете вина,
Тошен был бы мне свет.
И пожалуй - силен сатана! -
Натворил бы я бед.

Я с артелью взялся у купца
Переделать все печи в дому,
В месяц дело довел до конца
И пришел за расчетом к нему.
Обсчитал, воровская душа!
Я корить, я судом угрожать;
"Так не будет тебе ни гроша!" -
И велел меня в шею прогнать.
Я ходил к нему восемь недель.
Да застать его дома не мог;
Рассчитать было нечем артель,
И меня, слышь, потянут в острог...
Наточивши широкий топор,
"Пропадай!"- сам себе я сказал;
Побежал, притаился как вор,
У знакомого дома - и ждал.
Да прозяб, а напротив кабак,
Рассудил: отчего не зайти?
На последний хватил четвертак,
Подрался - и проснулся в части...

1848

1

Ha a bort nem iszom, fene-rossz
ez a földi világ.
Mi is óvná, ha készt a Gonosz,
ne tegyek galibát?

Az ur oktalanul botozott.
Mire véljem a csúf esetet?
Noha bűntelen én se vagyok,
velem ez soha meg nem esett.
Belereszketek, egyre gyötör
szivem, és beborít a sötét.
Hova térjek akárki elől,
s gyönyörűm, hogyan álljak eléd?
Odafekszem a sutra, de ott
heverek csak, a scsít se eszem,
míg a bujtogató, a Gonosz
susogása betölti fülem.
Mire virrad az éj, komoran
kelek: áhítanám az imát,
a harag berekeszti szavam.
Küszöbünkön is így megyek át.
S ime rám kiabál a hugom:
- Nem iszol kicsi bort? Gyere csak. –
Hol a pintesüveg? Kihuzom.
Ki se léptem a házból e nap.

2

Ha a bort nem iszom, fene-rossz
ez a földi világ.
Mi is óvna, ha készt a Gonosz,
ne tegyek galibát?

Megigézte a lelkem a szép
fiatal Sztyepanída-leány.
Megyek érte, kikérni kezét,
amit ő se, meg apja se bán.
De csalárd a biró, az öreg,
Hizeleg neki holmi ripők,
s viszi párta alá hivemet,
megy a lánnyal az ablak előtt.
Veri mellem a benti vihar,
nem acél a szivem, sok a sok!
Gyere, bátoritó borital,
a biróra fenek bicsakot.
De Petruska öcsém odaáll,
s hiv a kocsma felé - fizeti !
Iszom én, ha zsebére kinál,
ha a pintes ürül, teliti.
S ahogy ott ülök, egyszeriben
kebelemről a gond leszakad,
a kifent bicsakot feledem,
s csitulok, mire ébred a nap.

3

Ha a bort nem iszom, fene-rossz
ez a földi világ.
Mi is óvna, ha készt a Gonosz,
ne tegyek galibát?

Hív a boltos, egy hónapon át
reperáljuk a kályhafütést,
Csapatom hiven állta szavát,
nosza kérem a jussot, a pénzt.
De a boltos, a rusnya, becsap.
Fenyitem: per elé cipelik!
Csakazértse, garast se adat!
Inasával az útra hajít.
Soha nem lelem otthon a gazt.
Nyoma sincs neki nyolc hete már.
A csapat fizetése nyomaszt,
megadom, vagy a rabruha vár.
Csak a balta segít - kifenem.
- Na megállj, ma lakolsz! - motyogok.
De a házfal előtt a lesen
a hidegben igen vacogok.
Biz a kocsma meleg, bemegyek...
Verekedtem a sok bor után,
s mire újra nyitom szememet,
im az őrszoba lett a tanyám.